Анатолий Гавриленко: «Мы часами объясняли авторитетам, что такое фьючерс, – не поняли»

Интервью для журнала Финанс №42 (228)

О том, как закалялся биржевой рынок, откуда взялся интернет-трейдинг и что ждет отечественных трейдеров, «Ф.» рассказал президент Российского биржевого союза Анатолий Гавриленко.

Анатолий Григорьевич, почему российские биржевые площадки только сейчас перестраивают свой бизнес, обращаясь к западным стандартам торговли?

– Мы и раньше прекрасно понимали все те механизмы, которые существуют на Западе, которые востребованы рынком, которые имеют перспективы. Но для их внедрения не хватало знаний, технологий, денег. То есть мы понимали, что надо делать, но не было возможностей. В результате долгое время развивались некие «эксклюзивные» инструменты в ущерб нормальным.

Какие именно?

– Я помню время, когда создавалась Московская товарная биржа, где главным инструментом был фьючерс на пару доллар-рубль. Именно доллар-рубль. Несколько раз рассматривалась возможность торгов по паре рубль-марка. По очереди такие торги пытались запустить МТБ, Московская центральная фондовая биржа и Российская биржа, но ни у кого не вышло. Потом появились фьючерсы на ГКО. То есть если на Западе сначала формировался спотовый рынок, а только вслед за ним срочный, то в России этот процесс был запущен наоборот. Конфигурация рынка сменилась лишь после кризиса 98-го года.

Но при формировании спотового рынка первым делом у нас начала развиваться маржинальная торговля. А все потому, что у большинства тех, кто работал на бирже, не было денег. У всех были копейки. Наши трейдеры привыкли торговать на один рубль семью. И только через четыре-пять лет, когда на рынок пришли значительные капиталы, возникли ограничения по кредитному плечу.

Вы говорите о периоде становления РТС…

– Классическому рынку, разработанному РТС, во многом помешало стать лидирующей площадкой отсутствие в России надлежащей правовой культуры. Скопированная с западных стандартов торговля без стопроцентного покрытия, торговля с отсроченной до трех недель поставкой не внушали людям полного доверия – трейдеры не были до конца уверены, поставят им акции или нет. И они начинали страховаться: выставлять лимиты компания на компанию. А это сразу сужало круг потребителей. Я был свидетелем нескольких скандалов, когда люди, не имея на руках ни бумаг, ни денег, совершали сделки. Рынок растет, а трейдер думает за терминалом: «Денег с меня не просят, акций тоже, а через три недели я как-нибудь договорюсь». И ведь договаривались! Покупали, через полчаса продавали, договаривались об отсрочках, платили штрафы, но сумма гонорара их покрывала. Проблемы возникали, когда котировки вдруг начинали падать. И каждый раз получался эффект домино. Когда речь шла о миллионах долларов, многие посылали репутацию к чертовой матери, вплоть до того, что сбегали. И, когда ММВБ предложила торговлю со стопроцентным покрытием, она сразу получила ликвидность.

Как вам пришла в голову идея создать брокерскую компанию?

– Я пришел в бизнес как бывший чиновник, отработавший четверть века в Госплане и СЭВ. Когда дело окончательно пошло к рынку, я начал заниматься всем чем умел. Это были консультации, перевозки автомобилей, ресторанный бизнес, складской и т.д. Занимался этим года полтора, пока не наткнулся на тот беспредел, который существовал на рынке. Он касался буквально всех. Ни о чем нельзя было договориться, иначе как с «крышей». Ни законы, ни милиция не работали. Обо всем нужно было разговаривать «по понятиям». Разговаривать с бандитами совершенно не хотелось. Я не мог понять, почему я должен опускаться на уровень их понимания и интеллекта. С моим сыном и его друзьями, студентами МГУ, мы обсудили вопрос, какой бизнес может быть перспективным, и пришли к выводу: это рынок ценных бумаг. Тем более в те времена бандитские структуры его абсолютно не понимали. У нас было несколько «разборок», когда мы часами объясняли достаточно крупным «авторитетам», что такое фьючерс. Ни один не понял. И от нас отстали.

Ваша компания первой начала развивать интернет-трейдинг. Как это было?

– Мы начали думать о внедрении этой системы с 1996 года. Тогда торги проходили по телефону и по шлюзу. Биржа дает тебе два шлюза и два монитора. Стоит шлюз с монитором, рядом два телефона, за всем этим хозяйством сидит оператор, а вокруг него мельтешат человек 15–20 и все тыкают «купи-продай», а еще телефон звонит постоянно. Меня это жутко раздражало. Я обращался к программистам с просьбой придумать систему, чтобы каждый трейдер мог работать самостоятельно. Рынок никакой, это шанс поднять его. Но они не соглашались разрабатывать систему на паях. Запросили $10 тыс., на тот момент таких денег у меня не было. В итоге мы сделали свою систему силами собственных IT-специалистов и первыми получили право на интернет-шлюз. Все это я делал под легкое брюзжание остальных участников рынка. И кончилось оно только в 2000 году, когда мне позвонили из налоговой инспекции и­ поздравили с первым местом по обороту торгов среди российских компаний. Фактически это стало прорывным моментом для компании. Чего мы не доделали, так это не выделили «Алор-трейд» в отдельный бизнес и упустили новые разработки. Но мы понимали, что наша компания не специализируется на IT-технологиях.

Как вы справились с кризисом, когда в начале 2003 года ФКЦБ приостановила лицензии ИК «Алор Инвест»?

– Чингисхан в «Ясе» обязал каждого воина иметь запасную лошадь. Так и я всегда считал, что должна быть вторая компания, которая будет подстраховывать основную. Это нас и спасло. У нас были хорошие отношения со всеми участниками рынка, к нам обратился ряд компаний с предложением помочь. Мы мобилизовали коллектив, который за неделю-полторы перевел все договоры на вторую компанию. И она уже стала обслуживаться в ИК «Открытие», за что той гигантское спасибо.

А ведь у нас тогда был официальный договор с биржей о маркетмейкерстве. Так что никакого манипулирования, в чем нас обвиняли, не было, было лишь желание развить срочный рынок ММВБ. Тогда ФКЦБ активно продвигала закон о борьбе с манипулированием, надо было найти козлов отпущения. Тут подвернулись мы.

Какие идеи по вашему мнению будут наиболее актуальны для рынка в среднесрочной перспективе?

– Дальнейшее внедрение IT-технологий. Я считаю, что мы отстаем по количеству умных компьютерных систем, которые могут руководить нашими вложениями. Будущее за инвестиционными программными продуктами. Биржевые роботы – это только часть будущей системы. Должна быть компьютерная система управления активами, параметры которой задают аналитики и трейдеры, исходя из своей практики риск-менеджмента, корпоративной культуры, объема средств. Глобальная система, настраивающаяся под нужды конкретной компании.

Если брать инструментарий, то, несомненно, популярной «фишкой» станут деривативы. В ближайшие пять-шесть лет обороты по ним вырастут раз в десять как минимум.

Еще перспективная тема – работа с молодежью. Фондовый рынок – это во многом рынок будущего. Рынок тех, кто сейчас сидит в школах и институтах. А специалистов для нашего бизнеса готовят по-прежнему мало.