Дневник.

Ситуация с объединением становится все более драматичной.

Еще не подписан ни один юридический документ с ММВБ, но уже проданы крупные пакеты акций РТС и при выборе нового совета директоров большинство получат Да Винчи, Сбербанк, Ренесанс, Атон и Альфа. Одни и до этого имели по 10%, другие – прикупили после начала смуты. Так что сегодня состав акционеров по качеству не сильно отличается от большой ММВБ. Это уже не прежняя рыночная площадка по акционерному капиталу, а скоро может измениться и по рыночному духу. У нас, более мелких акционеров, пока еще на руках по 1-2%, но большинство уже не видит резона оставаться в акционерах и рассматривает варианты их продажи. Мотивы понятны: влиять на развитие уже не дадут, в Совет директоров не выберут, а цена пока хорошая. Но больше всего меня расстраивает, что раскалывается сам рынок, разрушается инфраструктура, рвутся связи между людьми и компаниями. Разговоры о причинах этого называются разные: жадность акционеров, возможное вероломство членов НП, группа заговорщиков во главе со мной и Васильевым, сбор с коварными замыслами доверенностей от членов Партнерства на собрании, ставшая нулевой стоимость РТС, маргинальные участники рынка, желающие во чтобы то ни стало сорвать сделку и тд и тп. Фантазий много, объяснить ничего и никому нельзя. Оправдаться тем более. У каждого своя правда и она, конечно, самая правдивая.
На мой взгляд, все гораздо проще. Умные и взрослые большие дяди и тети решили продвинуться в строительстве МФЦ и для этого объединить биржи. Им так показалось правильно, а им, конечно, виднее. Деньги акционерам РТС посулили хорошие. И посчитали, что остальное их не касается. Услышав про такие деньги, несколько акционеров решили их получить и дали согласие акции продать, а остальное их не касается. Узнав о ситуации из газет и от меня другие акционеры и многие участники рынка решили оставить себе шанс хоть как-то самостоятельно распорядиться принадлежащей им собственностью, влиять на развитие рынка и даже, возможно, участвовать в организации новых, в том числе инновационных, торговых систем и начали для этого самоорганизовываться. Это почему-то удивило и сильно обидело и первых, и вторых. Хотя обижаться должны были, по моему разумению, те участники рынка, которые его создавали десять лет и, не являясь акционерами вложили в его развитие много сил, ума и креатива. Продать хотите – ваше право, но объяснить и поговорить ведь можно. Отсутствие таких первоначальных переговоров и обсуждений этой темы я теперь отношу к пониманию самих организаторов, неубедительности и несостоятельности их изначальных доводов в пользу объединения. Теперь наша “группа заговорщиков” пытается призвать участников рынка не мешать объявленной сделке, продать имущество НП, необходимое сливающейся ОАО для проведения торгов и уговорить все стороны сесть за один стол и договориться. Что-то получается, что-то пока не очень. Положительные результаты организаторы объединения приписывают своей убедительности, отрицательные – нашими происками. Запугивать еще напрямую не стали, но намеки я уже слышу со всех сторон. Как же – чуть ли не против государства пошли. Государевым преступником пока себя не ощущаю, но родные уже напугались и призывают к осторожности. Театр абсурда в действии. Я мог бы с коллегами просто продать акции и молчать в тряпочку, держа фигу в кармане. Но такая сделка была бы легко оспорена, любым из 150 участников НП. Неужели предупредить об этом является торможением объединения? А промолчать было бы честнее и для рынка лучше? А мне не должно быть совестно перед ребятами? Это ведь я их убеждал создавать срочный рынок, учил их рыночным принципам, рассказывал о необходимости честной конкуренции, звал их в светлое российское финансовое будущее. Может с этими убеждениями я и похож на блаженного, но я не лицемерю, я правда в это верю. Так что, как тут остерегаться? А главное кого? Лично я больше боюсь участников рынка, потерять их доверие. Но всем не угодишь и грустно наблюдать за ребятами, которые из-за денег, страха или карьерного роста меняют свое мнение, отворачиваются или фальшиво улыбаются. Это, наверное, и называется капитализм. Но если при этом он ломает ребят, их психику, заставляет их врать самим себе и другим, он мне не нравится.
Объединить такие структуры с нашим никаким опытом очень сложно. Миша Сухобок объясняет, что у него уже есть опыт объединения банков. Это, конечно, хорошо, но биржи, хотя и финансовые институты, но далеко не банки. Выстраивание правильных коммуникаций с сообществом одно из обязательных условий успешных преобразований демократических институтов. А биржа и есть такой институт. Сейчас все обвиняют друг друга. Но надо не искать врагов, которых я лично и не вижу. Надо терпеливо разговаривать с людьми, объясняя свою позицию и пытаясь найти выход. Очень сильно напрягает участников то, что ММВБ не просто хочет купить соперника. Она хочет, чтобы на ближайшие пару-тройку лет никаких соперников и не появлялось. Поэтому ее представители упорно настаивают на подписании обещания о неконкуренции не только “ключевыми” акционерами и всем НП со 150 участниками рынка. Они ссылаются на боязнь эффекта Атона, который, по их мнению, получил 400 млн. долларов и через два года вернулся на рынок. Но Атон честно выдержал оговоренное время. Ведь в нашем случае, при требовании о неконкуренции, речь опять идет о сроках. Или скоро потребуют навсегда избавить государственную биржу от конкуренции. Хорошая идея. Это будет пилотным проектом, который потом распространят на другие сектора экономики. В каждой отрасли по одной госструктуре. Если ставится именно такая задача, то не томите и скажите сразу. И мы перестанем дергаться и суетиться. Мы же пока слушаем и верим словам Президента и его премьера. Может ошибаемся?