Анатолий Гавриленко: «В финансовом просвещении мы действуем как народники»

– Вы говорили, что хотели купить банк еще 10 лет назад, но по разным причинам сделали это только сейчас. Что мешало купить банк раньше?

– Мы не покупали банк до тех пор, пока у менеджеров, управляющих моей компанией, не созрело убеждение, что этот бизнес нужен группе. А теперь, раз менеджеры сами приняли такое решение, то и работа банка в рамках группы компаний будет успешной. Кроме того, у меня не было команды для работы в банке. На сегодняшний день те люди, которые согласились с нами работать, вызывают у меня доверие тем, что они в меру консервативны и креативны, очень социально ответственны и законопослушны. Мне это очень нравится.

В-третьих, у меня раньше не было денег на покупку банка и на обеспечение его бизнес-плана. Необходимые средства появились после продажи 2% акций РТС. Я открыто об этом говорю, так как считаю очень важным, чтобы компания, которая управляет чужими деньгами, сообщала общественности, откуда у нее деньги на покупку других активов. Нужно быть открытыми, иначе клиенты могут предположить, что это именно их деньги используются нецелевым образом. Поэтому я и рассказываю всем, что мы купили банк для наших клиентов, а деньги получили из понятного источника.

– Почему вы купили именно банк «Столичное кредитное товарищество» у Societe General?

– Я доверяю западной правовой культуре. Очень надеюсь, что никаких «скелетов», долгов, нет, что правовая и финансовая культура, которая есть во Франции, достойна уважения и доверия.

– Цены на банки снизились?

– Я бы не сказал. Цены приблизительно те же самые, что и до кризиса. Другое дело, что цены не растут. Видимо, банковский бизнес не очень выгодный. Кроме того, ЦБ достаточно сильно борется с небольшими банками, их уставными капиталами, так что банки в продаже есть.

– Каковы цели по развитию банка?

– Для банка важно быть надежным. Неважно, в сотне банк или нет. Вместо рейтингования по величине активов нужно придумать шкалу определенной надежности, которая состоит не только из уставного капитала, а из 10–15 показателей.

– Этим уже занимаются рейтинговые агентства.

– Но они же продают рейтинги? А это от лукавого. Я не верю в их объективность. Для того, чтобы выставить правильную оценку, рейтинговые агентства берут деньги. Это типичный конфликт интересов. Так создавались несколько десятков лет назад рейтинговые агентства на западе, и мы это повторили. И при первом же кризисе все это провалилось. Почему мы продолжаем следовать этой логике? Эти денежные потоки должны быть разнесены. Нужно создавать рейтинговые агентства, в которых выставление оценок не зависит от финансовых аппетитов его составителя. Мы в качестве некоммерческого партнерства готовы тем профессионалам, которые выставляют оценки, обеспечить нормальные финансовые условия. И избавить их от необходимости продавать свой труд. И тогда у него остается одна задача – проверить компанию по тем параметрам, о которых мы договорились, и выставить объективные оценки. За них он получит премию. А сколько мы возьмем с этой компании, уже его не касается.

– Вернемся к вашему банку. На чем он будет специализироваться?

– Банк будет предоставлять услуги клиентам группы компаний. У нас есть их несколько десятков тысяч, есть управляющие компании, есть дружественные компании, НПФ «Промагрофонд», который является соучредителем этого банка. Нам надо развивать услуги, которые интересны миллионам пенсионеров, которые входят в «Промагрофонд». Еще одна интересная тема – микрофинансирование, только надо вести этот бизнес правильно и аккуратно.

– У этого бизнеса плохая репутация.

– У бизнеса да, но у президента Российского микрофинансового центра Михаила Мамуты репутация хорошая, он не посоветует мне плохого. Я буду следить, чтобы наш банк работал с теми организациями, у которых прекрасная репутация. Вот с «Почтой России» работать уже не стану. Возвращаясь к тому скандалу – я понимаю, что реально в «Почте России» эти деньги никто не взял, дураков не оказалось. Но то, что они решили предложить такую услугу, говорит об их непрофессионализме, всеядности, неграмотности. И с такими организациями я работать не стану. Мне в бизнесе важна репутация, важно, чтобы бизнес приносил что-то хорошее людям, которые живут в нашей стране. Если это нужно людям, то они будут платить деньги, и бизнес станет успешным.

– Вы много говорите о развитии финансовых услуг в регионах. Может, их там нет, потому что они нерентабельны?

– Чем отличается продавец водки из Москвы или Нижнего Новгорода? Оборотами – в Москве продает на $100 млн., а там на $10 млн. Или здесь на 10, а там на один миллион. Но миллион-то есть. Одно из предприятий инновационной линейки ММВБ, которое провело IPO, с момента размещения увеличило свою цену на 660%. Это небольшое предприятие, но почему бы в него не вкладываться? «Аптека 36,6» с момента размещения потеряла 80%. А «Институт стволовых клеток человека» прибавил 40%.

– Кстати, о бирже. Был ли расследован сбой на объединенной бирже ММВБ-РТС?

– Да, было расследование, были сделаны выводы, очень принципиальные. Правда, биржа как будто стесняется этого сбоя и как будто скрывает то, что она готова и деньги вернуть. Только через газеты мы от каких-то менеджеров услышали, что Сбербанку вернут потерянное. Вот эта непрозрачность очень вредит бирже. Неизвестно, что больше вредит – сам сбой или вся эта непрозрачность. Сбои, аварии есть и будут всегда. Главное – выстроить систему предотвращения и купирования всех негативных моментов. Мы подняли в рамках Комитета по срочному рынку ОАО ММВБ-РТС много вопросов, которые нужно решить не на уровне одного комитета, а на более высоком уровне. Ведь сбой может произойти на валютном или на фондовом рынке. Поэтому будет создаваться биржевой совет из председателей пользовательских комитетов. В рамках биржевого совета будет обсуждаться регламент действий на случаи возможных сбоев.

– Масштаб претензий большой?

– Нет, небольшой. На уровне совета директоров я услышал от биржи жесткие оценки в отношении тех, кто в этом виноват. Было произведено депремирование отдельных товарищей за этот сбой. В Японии в аналогичном случае о наказании сотрудников биржи было объявлено в газетах, а мы почему-то стесняемся. И как все это выглядит со стороны? Мало того, что биржа единственная, монополия, так еще и сбои происходят, и за них еще никого не наказывают? А на самом деле и прищучили, и оштрафовали, и сделали выводы.

– Вы критиковали Федеральную антимонопольную службу за мягкие формулировки, когда она давала оценку слиянию бирж.

– Да, и продолжаю критиковать, ведь со слиянием двух биржевых площадок конкуренция на рынке исчезла. Все это понимают, дураков нет. И так подрывается авторитет регулятивного органа. Они добросовестно, искренне и убежденно делают работу. Медведев хвалил объединенную биржу как часть международного финансового центра (МФЦ). На мой взгляд, это добросовестное заблуждение. Но профессионалам надо говорить правду. А ФАС-то прекрасно понимает, что никакой конкуренции нет, есть только одна биржа. Другие биржи – в других странах. ФАС могла бы принять специальное решение, пояснить, что они понимают, что конкуренция уходит, и это делается для того-то и для того-то.

И тут дело не только в тарифах. Могли бы посоветоваться с рынком, с участниками рынка, спросить, прежде чем принимать решение. В результате объединения бирж инфраструктура ухудшилась. И в первую очередь это вредно для большой биржи. Ей некого догонять. В ее стратегии написано, что она должна стать лидером по размещению российских инструментов. Но что такое лидер? А если 10% будет размещаться на 8 биржах мира, а у нас будет 11%? Они станут лидерами всего лишь с 11% размещений. Так что это все очень относительно. Вообще биржа могла бы поставить целью привлечь на биржу сколько-то новых участников.

– Как вы относитесь к присутствию государства на финансовых рынках?

– Я положительно отношусь к присутствию государства на финансовом рынке и на большой бирже, потому что государство играет большую роль в нашей экономике. Другое дело, что с государством надо договариваться, что оно может регулировать и принимать окончательное решение только в 3–4 пунктах, а не каждую минуту делать то, что нравится любому чиновнику. Стратегию биржи нужно было отдать рынку, а государство бы ее подкорректировало в частных моментах, а в общих – оставило на волю рынка. А когда государство от начала до конца пытается за все отвечать и все регулировать, а чиновники в полугосударственных банках пытаются угадать, чего желает княгиня Мария Алексеевна, это превращается в полную ерунду.

– Вам понятно, какой МФЦ строит правительство?

– Нет, конечно. Концепции МФЦ не существует, плана по ее реализации тоже. Есть рабочая группа, которая двигается в определенную сторону. В рамках концепции, которая есть в головах чиновников, существует мнение, что надо принять правильные законы. Но я хочу их разочаровать. Законы можно принимать долго, и они с точки зрения участников рынка могут оказаться не такими правильными.

Ничего революционного у нас не предпринимается. Мы пытаемся в лучшем случае подражать МФЦ, которые построены 20 лет назад. Инновационность надо начинать с головы. Мы работаем по примеру аналогов: «Сколково» строим как Силиконовую долину, а МФЦ – наподобие сингапурского. Но кому нужен второй Сингапур? Какая же это инновационность? Надо думать инновационно и делать то, чего нет. Давайте создадим биржу воды. Такой биржи нигде в мире нет.

А не так, как наш президент – объявил о создании МФЦ. Лучше бы он собрал профессионалов и спросил их видение. Очень важно обеспечить вовлеченность людей в процесс. А когда президент, не посоветовавшись с финансовой общественностью, объявляет лозунги, которые важны для всего рынка, – это неуважение по отношению ко всем профессионалам. В свою очередь, участникам рынка не хватает единения. Чиновники нам задают один вопрос и получают 10 разных ответов. Нужно научиться договариваться и вырабатывать единую позицию перед лицом государства. А не угадывать, что хочет услышать чиновник, а потом получать преференции в рамках своей общественной организации. А еще позже стенать, что профессиональную общественность не услышали.

– Расскажите о своей работе по повышению финансовой грамотности.

– Мы ездим по стране и разговариваем с людьми. Впечатления от этих поездок самые хорошие. Правда, коллеги считают всю нашу работу по финансовому образованию ненужной, над нами даже смеются. Но я уверен, что мы на правильном пути. Только через просвещение можно построить МФЦ. Можно как угодно смеяться над поездами, над бригадным подрядом. Но никто не делает ничего лучшего. Мы приезжаем и разговариваем со школьниками, студентами, коллективами предприятий. Это очень позитивный опыт. В апреле мы собираемся ехать в Ульяновскую область. Мы действуем, как народники, но других вариантов нет.

– Почему и для чего вы ведете блог?

– Я упертый. Сначала я вел блог, потому что мне придумали сайт gavrileno.ag – Гавриленко Анатолий Григорьевич. Раз это мой блог, никто, кроме меня, вести его не может. А потом оказалось, что это интересно людям. Я начал получать отзывы. Меня стали спрашивать, почему я про это не написал, почему два дня молчал. Теперь меня просят поднять ту или иную тему или дать реакцию на какое-либо событие. И я продолжаю писать. Я сам лично все это набиваю, у меня нет никаких спичрайтеров или человека, который пишет что-то за меня. Успеваю писать благодаря московским пробкам. Хочу со временем собрать все посты и издать книгу.

– Вы часто комментируете в своем блоге и политические события. Не боитесь за бизнес?

– Может, и боюсь, а может и нет. А с другой стороны – правда ведь и есть правда. Я же не устраиваю демонстраций у здания правительства, а только пишу в своем блоге.

– Но вы и сами ходите на митинги.

– Да, хожу, но без лозунгов. Я ощущаю свою ответственность перед младшими поколениями. Из-за того, что правительство не понимает финансового рынка, не встречается с ним, то молодежь, которая работает на финансовых рынках, превратилась в оппозиционеров к существующей власти. Я пишу разные вещи, если не согласен с правительством – пишу об этом. Если хвалю действия властей, то получаю «минусы» и недовольство со стороны читателей. Но я все равно стараюсь быть в своем блоге честным и объективным и открыто высказываю свою позицию.