“Никакущенькая щелка”

Прочитал недавнее интервью МБХ в Цюрихе с журналистами “Эха”.
Бывший заключённый заговорил. Правда, говорит он немного коряво. Но это никак не влияет на содержание. Лично мне интервью понравилось. Постараюсь привести цитаты, которые мне показались наиболее интересными. Но по-порядку:
“Мне трудно представить себе человека, прошедшего мой путь, который бы потом сказал: да ладно, наплевать мне на репутацию, наплевать мне на тех людей, с которыми я побывал в десятках тяжелых ситуаций, – спрячусь. Несерьезно, просто несерьезно”. Трудно с этим не согласиться. Ни от других, ни тем более от себя спрятаться трудно.
О коррупции: “Если мы дальше продолжаем наращивать коррупционную часть, увеличивать долю средств, которые компании отдают на разного рода коррупционные расходы, то, естественно, происходит закрытие экономики от инноваций, по понятным причинам – инновации требуют открытости, инновации требуют привлечения ресурсов извне, а это значит транспарентности. Значит, это закрывается, и мы идем по пути дальнейшего построения чеболей таких, крупных корпораций, связанных внутри себя не технологическим образом, а связанных внутри себя тем, какую крышу они могут получить”. По мнению МБХ коррупция в России победила уже в начале этого столетия. Как он выразился: “на самом деле развилка уже пройдена”. И ещё: “…государство, оно у нас вообще не очень любит считать расходы”.
Думаю, что не может любить, так как у нас слишком много бестолковых расходов, говорящих о нашей низкой эффективности управления.
О демократии на производстве: “…. я понял, что демократия и производство – это вещи трудно совмещаемые”.
МБХ ещё раз напомнил, что “Без всяких сомнений демократия на сегодняшний день – единственный по-настоящему работающий механизм для современного государства”.
А ещё, что “Человек не может быть абсолютно психологически независим от общества”.
О мотивации сотрудников: “… мотивировать может только что-то общее, служение чему-то такому, к чему призывать тебе внутренне не претит. А чему можно служить-то? Только людям. Можешь придти и сказать: «Ребята, сегодня надо потерпеть, потому что иначе это всё развалится и людям будет плохо. Вы понимаете, что людям будет плохо, если мы сейчас не потерпим?» И ты понимаешь, что это можно объяснить. А когда ты это объясняешь, надо быть уж совсем насквозь гнилому, циничному, чтобы у тебя у самого это в голове не отпечатывалось”.
О цене самоизоляции: “Если у нас 140 миллионов, то по 140 миллионам надо протягивать ножки, а не говорить, что у нас территория огромная”. …если диктатура, если мы замыкаемся на этих 140 миллионах человек, то мы тоже точно падаем, у нас нет шансов самим вытянуть современную экономику”.
О госрегулировании: “… вне определенного, достаточно обширного государственного регулирования современная промышленность существовать попросту не может. Все те, кто на эту тему говорит, что это всё ерунда, мы без государства справимся… Ребята, так нереально. Современная промышленность вне такого инструмента, как государство, не работает”.
Об условиях успеха в бизнесе: “…нормальный предприниматель в своем бизнесе должен быть безэмоциональным”. Наверное, он прав, но лично мне так вести себя сложно. “…Хочу добиться, значит, я должен ставить на кон что-то, что обладает ценностью”. Наверное, он прав.
О детях: “наши дети… начинают двигаться в том направлении, которое, нам, взрослым кажется неправильным. С этим надо смириться, такова жизнь”.
Очень хорошо МБХ отзывается о современной молодёжи: “… прекрасные ребята. Высокоинформированные, гибкие. Готовые к изменяющемуся миру. … Если им сейчас закроют, захлопнут вот эти вот границы наши России, имеется в виду не то, что выезд закроют, а фактически закроют, это будет трагедия, потому что вот это поколение – оно подготовлено к глобальному миру. Оно готово для того, чтобы на равных представлять нашу страну, нашу экономику, те сферы деятельности, в которых они будут работать, на равных конкурировать. Они такие же, как их сверстники за границей. И если сейчас этот железный занавес опустится (а он опускается – там щелка-то осталась никакущенькая), это, конечно, будет трагедия…”.
И очень сожалеет о потерянном поколении начала 90-х: “В результате наша страна еще одно поколение потеряет. И это будет очень плохо … потому что никто не обращает внимание, что, вот, мы одно поколение потеряли, которые занимались торговлей этими, вещами вместо того, чтобы учиться. Результат страшненький. Сколько научных школ мы потеряли? Сколько критических технологий мы не способны воспроизвести? Сейчас мы просто молчим об этом. Но реально мы не способны на сегодняшний день по очень многим направлениям, по которым мы были на передовых рубежах, ну, или близко к передовым рубежам, мы просто технологии воспроизвести не способны. А если еще одно поколение потеряем, то будет очень смешная история. От нас можно будет не закрываться. Тогда нам технологии западники боялись поставлять, потому что мы их могли скопировать. Теперь нас не будут бояться, потому что мы просто будем не способны их скопировать”.
О выборах: “Сегодня в нашей стране выборы невозможны. То, что у нас проходит, это можно назвать там плебисцитами, так сказать, опросами мнения, еще как-то, но это не выборы”.
О Путине: “Мы с ним люди, мыслящие и живущие в разных плоскостях. … я уже неоднократно говорил, что даже если у нас с ним бывают одинаковые цели, я имею в виду цели в государственной политике мы воспринимаем одинаково, то в отношении методов у нас, конечно, расхождение настолько диаметральное, что я просто не смог бы работать с ним, а он бы точно бы не смог бы работать со мной. Но если я это понял позже, то он, наверняка, это понял раньше. …он выбрал авторитарную парадигму. И дальше он двигается в этой парадигме. И она ему задала тот коридор возможностей, из которого он просто не может выпрыгнуть”.
И ещё: “Базовый вопрос – готов ли человек на регулярную смену власти путем выборов? Не готов. Всё. После этого возникает целый ряд проблем, которые не имеют хорошего решения. Что делать с устаревшими кадрами? Менять? А куда они пойдут? Сталин их расстреливал. Ты расстреливать не можешь. Куда? На улицу? То есть в оппозицию? Люди, обладающие опытом государственно-управленческой работы, пришедшие к оппозиции, ее усиливают. Ты не можешь себе этого позволить? Не можешь. Потому что не хочешь смены власти путем выборов. Значит, ты вынужден этих людей оставлять внутри госаппарата – снял с министра, поставил советником или, там, помощником. Но госаппарат-то не резиновый. Значит, постепенно он насыщается вот этими людьми, которых по-хорошему-то надо было бы уволить. Но ты этого себе позволить не можешь”.
О плюрализме мнений: “Я поддерживал большую часть политических сил всегда. Со времен Бориса Николаевича Ельцина. Борис Николаевич на это смотрел достаточно спокойно. Вот, он был такой вот, знаете, спокойный в этом отношении человек, он считал, что даже если ему что-то не нравится, тем не менее, это имеет право на существование. … я считаю, что каждая точка зрения имеет право быть представленной. И если какая-то точка зрения не может быть представлена, потому что у ее носителей не хватает там денег, а у меня такая возможность есть, я эти деньги предоставлю. Потому что я считаю, что для моей страны, чем больше точек зрения будет представлено, тем лучше”. И ещё: “Я считаю, что каждое значимое меньшинство в стране должно иметь свое политическое представительство. Это обязательно. В корпорации я могу сказать «Я – руководитель, миссия корпорации вот такая. Если вам не нравится, вот бог, вот порог». В стране или даже в маленьком городе я на это не имею права. Если человек здесь живет, если у него точка зрения, радикально расходящаяся со мной, я обязан как политический руководитель предоставить ему возможность комфортного существования с его точкой зрения. А для этого его точка зрения должна быть не только выслушана, но и услышана. Уж насколько мы ее сможем учесть, другой разговор, но он должен быть услышан, потому что он здесь живет. Это его неотъемлемое право иметь свою точку зрения. И поэтому он должен иметь своего политического представителя. И вот это вот сейчас самое проблемное, что огромная масса людей у нас в стране (я не знаю, 10%, 15%) европейски ориентированных (назовем их так), то есть те люди, которые считают, что там должно быть правовое государство у нас в стране, что, так сказать, это правовое государство должно реализовывать свою миссию демократическими методами, да? Что европейская модель не так плоха, что там с определенными коррекциями мы ее можем у себя, в принципе, внедрять. Вот эти люди, а это, между прочим, так получается, одна из наиболее образованных частей российского населения, они не имеют своего политического представительства. И это огромная проблема”.
О роли начальника в семье: “Вот, мне жена говорит, что когда домой приходишь, ты этот пиджак-то руководителя компании снимай, а другой надевай. Мы все люди, которые играем много ролей. И было бы достаточно нелепо, если бы ту роль, которую вы играете со своим сыном или дочерью, вы реализовывали на работе”.
О роли государства: “…должно устанавливать правила игры. И в зависимости от того, какие правила игры устанавливает государство, мы имеем большие темпы роста экономики, меньшие темпы роста экономики, лучшую экологию, худшую экологию, более высокие доходы людей, менее высокие доходы людей. Всё это между собой взаимосвязано. Нигде не получается везде достичь наилучших показателей во всем”.
О значении развития Украины для России: “… если Украина в этом отношении начнет развиваться быстрее, то это будет настолько знаковым и нескрываемым примером для российского общества, что всякие вопросы к оппозиции «А что же вы предлагаете?», они отпадут сами по себе, потому что ответ на них будет простой: «Мы предлагаем то, что, вот, получилось». … в Украине происходит? Антикоррупционная революция. То есть которые просто вышибли реально свою заворовавшуюся власть, озверевшую в этом смысле просто. … у меня есть достаточно забот в России. И в Украине, все-таки, я пускай и дружеский, но иностранец. Я могу им чем-то помочь, но в большей степени я смотрю, чем помочь моей стране”.
О подрастающей смене: “…после кризиса в 1999-м, возможно, в начале 2000-го года я понял, что если мы хотим что-то изменить, то единственная точка, к которой надо прилагать усилия, это новое поколение. Учителя, школьные учителя”. И “никогда новое поколение не вырастает таким, как хочет наше поколение…” .
Последнее по-человечески понятно, но также по-родительски жаль.